Поэма «Боль Прометея»

Поэма «Боль Прометея»

Дорогим моему сердцу припятчанам, полещукам и истинным ликвидаторам с любовью посвящаю…

Автор Валерий Вячеславович Навойчик, врач-психиатр, ЦМСЧ-51, уехал на ЧАЭС в 1978 году

Жена работала врачом на Скорой помощи. Семья Навойчик жила в Железногорске, в 70-е годы они уехали работать на ЧАЭС, жили в Припяти. Стали свидетелями трагедии 86-го года. Работали в 30-ти км зоне. Первый вызов Скорой помощи пришелся на жену В.В., она как раз дежурила. Исполняя инструкции, работала в маске, это ее и спасло. В настоящее время семья Навойчик живет в Киеве, в чернобыльском районе. У них свое сообщество, свои места отдыха, свои союзы и коллективы.

1.      Атомный джин

 

Нелегко начать поэму

Не поэту, а врачу.

Освещает пресса тему,

Я свое сказать хочу.

 

С болью в сердце эти строки.

Чем измерить эту боль?

Горя дни и слез потоки

Не утешит алкоголь.

 

Не придуман тот дозиметр,

Чтоб измерить крик души,

Не охватит, не обнимет,

А душа кричит: «Пиши!».

 

Милая, родная Припять,

Наша боль и наша быль.

Кто осмелится рассыпать

Эту дьявольскую пыль?

 

Ведь ничто не предвещало

Черной атомной беды,

Ночь короткая дремала,

Спали теплые пруды.

 

Спали взрослые и дети,

Лишь реактор не дремал,

Он как раз в мгновенья эти

Свою силу набирал.

 

Опровергнув все расчеты,

Выбрал он такой момент,

Чтоб в апрельскую субботу

Прекратить эксперимент.

 

Джин рванулся из бутылки

Все сметая и круша,

Мы подставили затылки,

Как под дуло ППШ.

 

Тьму квадратных километров

Черная покрыла пыль.

Вы не вейте только ветры,

Я продолжу дальше быль…

 

Килотонны, мегаватты

Разнесли четвертый блок.

Наплевав на все затраты

И на райский уголок.

 

Где мы все спокойно жили,

Где Полесская земля

Ни про микро, ни про мили

Даже думать не могла.

 

Вдруг зашкалили рентгены,

Все приборы и …людей,

А в артерии и вены

Хлынул черный ток смертей.

 

Всё пронзают, словно вату,

Смертоносные лучи,

А пожарные-ребята

в ночь метнулись из ночи.

 

Шквал огня на крыше,

Битум лижет сапоги,

Долг героя смерти выше,

Нет, иначе не моги!

 

Мы всегда должны кому-то,

Наша совесть, наша честь

Заставляет почему-то

В пекло, в ад кромешный лезть.

 

Смерть героев выбирает,

Инженер ты или врач,

Подлая подстерегает

Сильных, смелых. Ну, хоть плачь.

 

Белоконь, Гумаров, Правик,

Ходемчук и Шашенок*.

Жизнь – игра без всяких правил:

Тот поднялся, этот слег.

 

Кому выстоять в сражении?

На щите иль со щитом?

Лучевое поражение ведь не сразу,

А потом.

 

Ждет незримая расплата,

Затаенная беда.

Мирный и коварный атом –

Больше пользы иль вреда?

 

Город спит, еще не зная,

Полной меры той беды,

А реактор погибает,

Просит: «Пить! Воды! Воды!».

 

Разлетелся блока остов,

Над ЧАЭС вершится Суд…

Город думает, что просто…

Там учения идут.

 

Лишь врачам предельно ясно:

Рвота, слабость – неспроста.

Новая болезнь – опасна,

Новая беда – остра.

 

Слишком грозные симптомы,

Слишком клиника горька*,

Против лома нет приема,

Нет надежных средств пока.

 

Терапия вся забита,

Не кончается поток*.

Жизнь спокойная забыта,

Атом целится в висок.

 

Бьет неслышно и незримо,

Бьет коварно, насмерть бьет.

Жизнь одна, неповторима,

Кто же эту жизнь спасет?

 

С ног валится вся больница:

Измотались доктора.

Все в бою, покой лишь снится,

Будь то няня иль сестра.

 

*Имеются ввиду клинические симптомы лучевого поражения.

*За 1,5 дня в стационары МСЧ-126 поступило 250 пораженных.

*Владимир Павлович Правик во время тушения пожара на Чернобыльской АЭС получил высокую дозу облучения. Скончался в 6-й клинической больнице Москвы 11 мая 1986 года. Присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. В.П. Белоконь, 28 лет, врач "Скорой помощи" медсанчасти города Припять. А.А. Гумаров, водитель Скорой помощи.

Работник ЧАЭС Владимир Николаевич Шашенок умер в 6 часов утра 26 апреля от перелома позвоночника и многочисленных ожогов в Припятской МСЧ. Оператор насосов ЧАЭС Валерий Ильич Ходемчук не был найден после аварии. Навечно остался в 4-м энергоблоке ЧАЭС.

 

Мы не в шоке, а в тревоге,

Мучает один вопрос:

Слишком горькие итоги,

Что случилось, что стряслось?

 

Город флагами расцвечен,

Чист, опрятен, как всегда,

Он не знает, что навстречу

Вышла грозная беда.

 

Чист асфальт, по пенным лужам

Дети бегают гурьбой…

Позже осознаем ужас безрассудности такой…

 

Почему беспечен город?!

Дети в школах и садах,

Только лишь потоки «скорых»

Вызывают жуть и страх.

 

Дышим все спокойно йодом

И глотаем грязь и пыль,

Респираторы не в моде:

«Поражен лишь Чернобыль».

 

На базары и вокзалы

Разнаряженный народ

Преспокойно мощным валом

Как всегда, в субботу, прет.

 

Отменили в Киев рейсы,

Лишь спецрейс не отменен.*

То ли все сошли мы с рельсов?

Что же это - явь иль сон?

 

*Спецрейс – автобусный рейс, увозивший пораженных на аэровокзал в Борисполе.

 

Экспресс «Москва - Горбатка», 23 апреля 1986 года

 

2.      Эвакуация

 

Начеку, не дремлют ЖЭКи,

Ждут тревожного звонка,

Разлилась событием века

Из автобусов река.

 

Разлился на километры

Нескончаемый поток*,

Разнеслось быстрее ветра:

«Атом целится в висок!».

 

*Колонна из 1100 автобусов растянулась на 22 километра.

 

Ночь заботы и тревоги,

Всем сегодня не до сна,

Ведь погибнем без подмоги,

И тогда…прощай, весна.

 

Нет покоя ни минуты

Знаем – радиация.

Ждем уже вторые сутки

Мы эвакуации.*

 

*С момента аварийного взрыва до начала эвакуации прошло 36 часов.

 

Верим свято: мы оставим

Город только на три дня,

Уже дышит Первомаем

Украинская земля.

 

Мы скромно до наивности

Собрали вещи нужные,

И ждем, как божьей милости,

С утра почти до ужина.

Такое небо чистое -

Грозы не ожидается.

Энергия лучистая

Над нами издевается

 

Без запаха, незримая,

Она не осязаема.

Беда не устранимая.

Что ждем? Что выжидаем мы?

 

Кружится смерть над городом,

Над жертвами кружит.

Над всем, что людям дорого,

Уж тень ее лежит…

 

Тревожный голос радио -

Не радуют известия.

И не известен радиус

Постигнувшего бедствия

 

Иванково, Полесское -

Вот пункты отступления.

Вот аргументы веские

Не в пользу промедления.

 

Дворы уже заполнены

Толпой людской безрадостной.

Глядим глазами скорбными.

В душе темно и гадостно.

 

В торжественном молчании

Автобус за автобусом

Спокойно занимаем мы,

Хлебнув чуть - чуть для тонуса.

 

Растерянно притихшие,

Безмолвно скорбящие,

И мысленно поникшие

Бежим от настоящего.

 

Но нитями незримыми

Все в жизни крепко связаны.

В беде не разделимы мы.

Уже всё этим сказано

 

 

Уходят нити в прошлое,

За прошлое цепляются.

И ничего хорошего

Пока не ожидается.

 

Разорвано, разбросано

Разрушено, растеряно.

И мы ногами босыми

По лезвиям, по терниям…

 

Прощай, любимый город наш,

Лазурно – прометеевый*,

Как много бы теперь отдал,

Чтобы пройти аллеями.

 

*«Лазурный» – плавательный бассейн

*«Прометей» - кинотеатр, символ города

 

Цветущими каштанами

И алыми рябинами…

От роз бывали пьяными…

Беда непоправимая!!!

 

Кто в Раговку, кто в Яблоньку,

А кто в само Полесское…

Нас разобрали бабоньки

В свои домишки сельские.

 

Спасибо Вам за хлеб, за соль

И теплоту душевную,

Что утопили нашу боль

Вы добротой волшебною.

 

Мы заново рождаемся.

Нас раскрывают заново.

И каждый обнажается

Делами и изъянами.

 

События экстремальные,

Вы - индикатор честности.

Зовут дороги дальние

По зараженной местности.

 

 

 

 

ПРИПЯТЬ

 

Нелегко начать поэму

Не поэту, не врачу.

Освежает пресса тему…

Я свое сказать хочу.

С болью в сердце эти строки.

Чем измерить крик души?

Не охватит, не объемлет,

А душа кричит “пиши!”.

Милая, родная Припять –

Наша боль и наша быль.

Кто осмелится рассыпать

Эту дьявольскую быль?

Нет! Ничто не предвещало

Черной атомной беды.

Ночь короткая дремала,

Спали темные пруды.

Спали взрослые и дети,

Лишь реактор не дремал.

Он как раз в мгновенья эти

Свою силу набирал.

Опровергнув все расчеты

Выбрал он такой момент

Чтоб в апрельскую субботу

Прекратить эксперимент

Килотонны, мегаватты

Разнесли четвертый блок,

Наплевав на все расчеты

И на райский уголок.

Где мы все спокойно жили

Где полесская земля

Ни про микро-, ни про мили-

Даже думать не могла

Вдруг зашкалии рентгены

И приборов и людей,

А в артерии и вены

Хлынул черный ток смертей

Все пронзают словно вату

Смертоносные лучи,

А пожарные ребята

В жар метнулись из ночи.

Шквал огня уже на крыше

Лижет битум, сапоги,

Долг героя смерти выше!

Нет! Иначе не могли!

Мы всегда должны кому-то…

Наша совесть, наша честь

Заставляет почему-то

В пекло, в ад кромешный лезть!

Белоконь, Гумаров,

Ходемчук и Шашенок…

Жизнь – одна игра без правил:

Кто поднялся, а кто слег.

Кому выстоять в сражении,

На щите, иль под щитом.

Лучевое пораженье

Ведь не сразу, а потом…

Ждет незримая расплата,

Затаенная беда…

Мирный и коварный атом:

Больше пользы иль вреда?

Город спит еще не зная

Полной меры той беды.

А реактор погибает,

Просит пить: “Воды! Воды!”

Разметался блока остов,

Над АЭС вершится суд.

Город думал – это просто

Там учения идут.

Лишь врачам предельно ясно:

Рвота, слабость неспроста –

Новая болезнь опасна,

Новая болезнь страшна.

Слишком грозные симптомы,

Слишком логика горька.

Против лома нет приема,

Нет надежных средств пока.

Терапия вся забита,

Не кончается поток…

Жизнь спокойная забыта,

Атом целится в висок.

Бьет неслышно и незримо.

Бьет коварно, насмерть бьет

Жизнь – она несотворима,

Кто же эту жизнь спасет?

С ног валится Печерица,

Замотались доктора.

Все на бой, покой нам только снится,

Будь то няня иль сестра

Мы не в шоке, а в тревоге,

Мучает один вопрос:

Слишком горькие итоги,

Что случилось? Что стряслось

Очень уж беспечен город…

Дети в школах и садах…

Только лишь потоки скорых

Вызывают жуть и страх

Дышим все спокойно йодом

И глотаем “грязь и пыль”…

Респираторы не в моде,

Поражен лишь Чернобыль.

На базарах и вокзалах

Разнаряженный народ

Преспокойно, мощным валом

Как всегда в субботу прет.

Отменили в Киев рейсы,

Лишь спецрейс не отменен.

То ли все сошли мы с рельсов?

Что же это – явь иль сон?

Нет покоя ни минутки,

Знаем – радиация.

Ждем уже вторые сутки

Мы эвакуации.

Верим свято, оставляем

Город только на три дня

Уже дышит Первомаем

Украинская земля

Мы скромно, до наивности

Собрали вещи нужные

И ждем как божьей милости

С утра почти до ужина

Такое небо чистое –

Гроза не ожидается:

Энергия лучистая

Над нами издевается

Без запаха, незримая

Она неосязаема,

Беда неукротимая…

Что ждем, что выжидаем мы?

Разлился на километры

Нескончаемый поток

Разнеслось быстрее ветра:

“Атом целится в висок!”

Ночь… забыты все тревоги,

Всем сегодня не до сна,

Все погибнем без подмоги

И тогда – прощай весна!

Тревожный голос радио:

Не радуют известия,

И не известен радиус

Постигнувшего бедствия.

Иванков и Полесское

Вот пункты отступления

Здесь аргументы веские

Не в пользу промедления.

Мы заглушим вам реактор

Но взамен Афганистан

Отдадите по контракту,

Оторвете от соцстран.

Нам не нужно ваше мясо,

Ваши сыр и колбаса…

И берут билеты в кассах,

Прочь от русских в небеса.

Улетели интуристы,

Запыленные ЧАЭС.

Киев моем чисто-чисто,

Так, что фон и тот исчез.

Даже горе патриоты

Всей известной нации

Киев бросили в два счета –

Прочь от радиации.

Штурмом заняли Одессу,

Отряхнули грязь и пыль…

Просто так, для интереса

Все собрались в Израиль.

Заботы, беды прошлые,

Обиды, склоки мелкие,

Суда сдельцами мелкими –

Все кажется беделками

Как часто мы порвав с мечтою

За мелкое хватаемся

И незаметно, буднично

В мещанство погружаемся.

Хрусталь, ковры и золото,

А где иные ценности?

Душа твоя расколота

И прозябает в бедности.

Дворы уже заполнены

Толпой людской безрадостной,

Глядим глазами скорбными,

В душе темно, не радостно.

В торжественном молчании

Автобус за автобусом

Спокойно занимаем мы

Чуть-чуть хлебнув для тонуса.

Рассеяно притихшие,

Взволновано скорбящие,

К сидениям приникшие,

Вопим от настоящего…

Но нитями незримыми

Все в жизни крепко связано…

В беде неразделимы мы –

Уже все этим сказано.

Уходят нити в прошлое,

За прошлое цепляются.

И ничего хорошего

Пока не ожидается.

Разобрано, разбросано,

Разрушено, растеряно…

И мы ногами босыми

По лезвиям, по терниям.

Прощай, любимый город наш

“Лазурно-прометеевский”.

Как много бы отдать сейчас!

Чтобы пройти аллеями.

С цветущими аллеями

И белыми рябинами.

От роз бывали пьяны мы:

Беда неповторимая.

Кто в Радану, кто в Яблоньку,

Кто в село Полесское…

Нас разобрали бабоньки

В свои домишки сельские.

Спасибо вам за хлеб, за соль,

Что утолили нашу боль

Вы добротой сердечною.

Там вертолеты грохотали,

Братишки шли в смертельный бой.

В шестой больнице умирали,

Что бы тебя прикрыть собой.

Москвы шахтеры и Донбасса

Прогрызли землю под АЭС,

Чтобы укрыть бетонной массой

Невидимый могильный крест.

Рыдай, Кизима и Брюханов,

Рыдайте Дятлов и Фомин –

Мы все соткали этот саван,

Кому еще лежать под ним.

 

 

 

Всем женам ликвидаторов

последствий аварии на ЧАЭС

посвящается

От тебя до меня всего два часа полета,

От тебя до меня тропка в несколько рентген.

От тебя до меня необычная работа:

Излученье многих кровель и свеченье грозных стен.

Знаю я – у тебя волноваться есть причины.

Всем известно Чернобыль – не курорт, не рай земной,

Но на то я и рожден, чтоб быть во всем мужчиной,

Чтоб ты моя любовь, хоть иногда гордилась мной.

Мама, ты ребенок наш – никого дороже нету…

Только, черт меня возьми, кто же это, коль не я

От нуклидов отскребет обожженную планету?

В чьих руках скорей остынет опаленная земля?

Пробегусь с ДП-5 по “Катюше” мимоходом,

И на “Маше” постою от одной до трех минут,

К “свет-Наталье” подойду освинцованным уродом,

Все, кто были здесь однажды, те меня вполне поймут.

Плод усилий тысяч рук – улучшенье обстановки:

Все короче и тупее беспощадный штык рентген.

Приближается к концу срок моей командировки.

Долг исполнив, я немедля возвращусь в твой нежный плен.

 

 

 

 

 

 

 

 

ПЕРВЫЕ. ГИМН ОГНЕБОРЦАМ

 

Когда мир и горит, и плавится,

Задыхаясь в едком дыму,

Только первые могут справиться,

Побеждая огонь и тьму.

Не откажутся, не отступятся,

Не забудут про долг и честь,

Только первые, только лучшие!

Служба первых была и есть -

«Ноль один» – это служба риска,

Та, что будет всегда нужна!

…Нет конца у святого списка,

Где Чернобыльцев имена,

Где над каждым именем доблестным,

Остывающем от огня,

Светлый лик встает Богородицы,

До последней секунды храня…

Опаленные, легендарные,

Окрещенные тем огнем,

Героические пожарные

На посту и ночью и днем.

И когда все горит и плавится,

Задыхаясь в дыму вражды,

Только первые могут справиться,

Заслонить других от беды!

…Кто-то будет из камня высечен,

Кто-то будет забыт, как сон.

Гибнут первые, сотни и тысячи.

Мир их праху и низкий поклон!

Февраль 1999 г.